Анатолий Радов - Нулевая область [СИ]
— Есть, есть, — дядька развернулся и направился к дому. Макс заспешил следом.
— А тёть Зина как? — стал спрашивать он, чтобы отвлечь дядьку от ненужных размышлений. Было понятно, что история про деда жены его не особо убедила.
— Нормально. До подруги ушла. Так что ты сам тут, племяш. Если чего хочешь, в холодильник загляни, не стесняйся. Там и борщ есть, и к чаю половина торта.
Они поднялись на порог и вошли в дом. Макс остался на кухне, присев за стол и взяв из вазочки наобум какую-то конфету. Не взглянув, развернул её, положил в рот.
Дядька ушёл в зал. Через минуты три он появился в другой рубашке и чёрных брюках.
— Всё, я отправился, — коротко бросил он. — Чайник ставь.
— Угу, — кивнул Макс. — А-а, вот, сидор кстати, — спохватившись, подал он дядьке вторую из купленных сумок. Тот молча взял и ушел.
Поставив чайник на плиту, Макс снова уселся за стол и стал думать о своём решении. Решении, которое он даже не принимал, а которое просто оказалось единственным имеющимся в мозгу, когда он проснулся. Поднявшись с гостиничной кровати, он подошёл к окну и долго смотрел на редких людей, проходящих мимо здания по тротуару. И ему показалось, что они спят. Идут, но спят. И все их движения скорее машинальны, нежели осмысленны.
— У них нет цели, которая способна разбудить, — понял он тогда.
И вот теперь, он снова и снова возвращался к вопросу, который пришёл ему в голову там же у окна, за несколько секунд до того, как он развернулся и принялся торопливо действовать.
— А что если я не пройду?
Вопрос этот задавала его рациональная часть, которую он в последнее время начинал почти что ненавидеть за её вечное благоразумное нытьё.
— Заткнись, — зло ответил он этой вечно тормозящей своей части.
Но вопрос остался нависать, как пресловутый меч Дамокла, поблескивая своей бездушной сталью. Он хотел теперь попытаться ответить на него, но его отвлёк засвистевший чайник.
Сообразив чаю, Макс стал пить его маленькими глотками, нервно прислушиваясь к звукам снаружи дома.
— Что-то долговато, — думал он, делая очередной глоточек. — Тут же до магазинчика метров двести всего.
И наконец, как только он отставил от себя пустую кружку, к его радости тихо скрипнула калитка. Спустя несколько секунд вошёл дядька, тяжело держа в руке полную сумку.
— На все взял, — выдохнул он, ставя сумку около двери. — Двадцатого калибра ещё с дробью, на всякий случай. Пойдёт?
— Пойдёт, — кивнул Макс. Если в деревне ружья двадцатого калибра, или нету, это в принципе не так уж и важно. Патрон всегда можно раздербанить, а это лишний порох и дробь.
— Фух, подустал что-то, — тяжело проговорил дядька. — Пойду скину рубаху, наверное. Жаркая какая-то.
Когда он ушёл в комнату, Макс торопливо достал из кармана оставшуюся пачку денег, и отделив две пятитысячные купюры, согнул их и сунул под вазочку с конфетами. Потом достал телефон, и найдя номер такси, нажал на дозвон.
— Ну ты как? — спросил дядька, вернувшись на кухню уже в трико и майке. — Тётку не подождёшь?
— Нет, дядь Саш, извини. Я такси уже вызвал. Тёть Зине привет от меня.
Макс улыбнулся.
— Ну так, значит так, — задумчиво проговорил мужчина.
Спустя минут пять он помог Максу донести сумку до такси, пожал руку, и неопределённо махнув, развернулся и ушёл во двор.
— Хм, это, наверное, добрый знак, — обратился Макс к водиле, усаживаясь на заднее сиденье.
— В смысле? — не понял тот.
— Да я вас вчера вечером случайно поймал, и вот теперь вы же и по вызову приехали. Не помните меня? Гостиница «Зелёный двор».
— Вы уж извините, — заговорил таксист, трогая машину с места, — Но у меня каждый день по нескольку десятков клиентов. Замыливается, — он помахал ладонью перед лицом. — Все потом одинаковые, один в один.
Макс увидел в зеркале, как водила извиняюще улыбнулся.
— Понимаю. Тогда на «Зелёный двор». Заберём ещё одну сумку и в Курганинское.
— В село, что ли?
— Так точно.
— Дружище, ты не обессудь, но на такие расстояния у меня предоплата.
— Сколько?
— Ну-у, туда, потом обратно…
— Сколько?
— Ну, штука, хотя…
— Держи две.
Макс достал из кармана деньги и протянул водиле пару тысячных банкнот.
— О-о, — в зеркале снова отразилась улыбка, но теперь довольная.
— Родственники там? — с деланной заинтересованностью спросил он, пряча деньги в карман.
— Угу, — сухо ответил Макс.
Спустившись с сумкой со второго этажа, Макс отдал ключи от номера молоденькой администраторше и вышел на улицу. Водила услужливо взял сумку, и пока он устанавливал её в багажнике, Макс привычно плюхнулся на заднее сиденье, и повернув голову, уставился в окошко.
Он так и смотрел в него, пока водила колесил по городским улицам, смотрел безразлично, без единой мысли в голове. И только когда город остался позади, а дорога поползла в гору, он обернулся. Но ничего не появилось в нём. Он ожидал, что возникнет хоть какое-то сожаление, или ощущение утраты, или хотя бы грусть, но этого не случилось. Внутри было всё то же безразличие.
— Матери не позвонил, — вспомнил он вдруг, и в душе шевельнулось что-то неприятное. — А что бы я ей сказал? — стал он размышлять. — Что вообще можно было сказать? Да нет, лучше уж так. Наверное.
Он подумал о жене, о том, что нужно было бы заняться разводом, а потом уже…
— Это же время, — перебил он себя. — И здесь оно, конечно, есть, но там… Там его нету. Твари ждать не станут, так что пусть выкручивается сама. Хрен его знает как, но мне до этого уже нет дела.
Машина, наконец, взобралась на гору, и ускоряясь, покатила по холмистой дороге. Остались позади Сотники, замелькали поля, а внутри Макса стало расти опасение. То, что появилось в нём утром, в гостиничном номере. Оно росло с огромной скоростью, и чтобы хоть как-то выбросить из себя эту гнетущую энергию, Макс пару раз шумно вздохнул. Таксист бросил настороженный взгляд в зеркало, но увидел только задумчивое лицо клиента.
Когда они въехали в Курганинское, и водила приостанавливаясь, спросил — куда дальше? — Макс тихо попросил его проехать село и потом ещё шесть-семь километров вперёд. Таксист было заартачился, но Макс кинул на переднее пассажирское сиденье оранжеватую купюру с легко убеждающими пятёркой и тремя нулями, и водила бросив на неё короткий взгляд, снова надавил на педаль газа.
— Хм, — удивлялся он, вытаскивая сумки из багажника. — И на фига останавливаться посреди поля с такими тяжёлыми сумками?
Макс оставил его удивление без ответа. К чему? Он сейчас не заинтересовался бы и более существенными вопросами, потому что все они не имели никакого значения и меркли, как фонари при солнечном свете, перед тем единственно важным, что крутился теперь в его голове.
